Вырин, Симеон ("Станционный смотритель")

Смотри также Литературные типы произведений Пушкина

— "Человек лет пятидесяти, свежий и бодрый, в зеленом сюртуке, с тремя медалями на полинялых лентах". Позднее, снова встретившись с В., Белкин с изумлением смотрел на его "седину, на глубокие морщины давно небритого лица, на сгорбленную спину, и не мог надивиться, как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика", и "все кругом показывало ветхость и небрежение". Уход Дуни, которой он сам позволил "ехать с гусаром", вызвавшимся "довезти ее до церкви", состарил В. "Старик не снес своего несчастия: он тут же слег": "занемог сильной горячкой". "Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да в бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою. Как подумаешь порою, что и Дуня, может быть, тут же пропадает, так поневоле согрешишь и пожелаешь ей могилы". На вопрос ("Здорова ли" Дуня?) старик нахмурился и ничего не отвечал, но когда "ром прояснил его угрюмость", рассказал о своем горе, прерывая свой рассказ слезами, "которые живописно отирал своею полою".

После отъезда Дуни, под предлогом болезни, смотритель "выпросил отпуск на два месяца и, не сказав никому ни слова о своем намерении, пешком отправился за своею дочерью. Из подорожной знал он, что ротмистр Минский ехал из Смоленска в Петербург". Ямщик, который вез Минск., говорил, что Дуня "всю дорогу плакала, хотя, казалось, ехала по своей охоте". "Авось, — думал смотритель, — приведу я домой заблудшую овечку мою". В передней у Минского он просил доложить его высокоблагородию, что старый солдат просит с ним увидеться". При виде Минского "сердце старика закипело, слезы навернулись на глазах, и он дрожащим голосом произнес только: "Ваше высокоблагородие... сделайте такую божескую милость!" "Ваше высокоблагородие! — продолжал старик: — что с возу упало, то пропало; отдайте мне, по крайней мере, бедную мою Дуню. Ведь вы натешились ею; не погубите ж ее понапрасну". "Увидя за обшлагом своего рукава сверток бумаг" (положенных Минским), "он вынул их и развернул несколько смятых ассигнаций. Слезы навернулись на глазах его — слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их наземь, притоптал каблуком и пошел..." Но прежде чем "отправиться домой", он хотел хоть раз увидеть свою Дуню и хитростью (сказав, что барин велел ему "отнести к его Дуне записочку") выведал у кучера Минского ее адрес и решил "свое дело сделать". Не обращая внимания на окрик служанки, он вошел в залу и, не слушая ее, "шел далее". "Он подошел к растворенной двери", "комнаты прекрасно убранной", "и остановился". "Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался". "Приятель советовал ему жаловаться" (Минский "сильною рукою схватив старика за ворот, вытолкнул его на лестницу"), "но смотритель подумал, махнул рукой и решил отступиться". "Через два дня" "отправился он из Петербурга обратно на свою станцию и опять принялся за свою работу". В. не перенес разлуки с дочерью и спился. По словам Ваньки, В. научил его "дудочки вырезывать". "Бывало идет из кабака, а мы-то за ним: дедушка, дедушка! орешков! а он нас орешками наделяет. Все, бывало, с нами возится".